Матеріал опублікований в газеті “Ключи” 17 жовтня 2002 року, №16.
Тамара Савельевна Горбачёва 37 лет проработала в регистратуре городской поликлиники. 22 октября в роковой ракете погибла дочь Ира. Ей было 25 неполных лет.
Ира Лантратова закончила Херсонский филиал Одесского технологического института. Работала инженером на приборостроительном заводе «Сокол». Вместе с мужем Сергеем воспитывала дочку Юлечку, которой был тогда годик и семь месяцев.
В ту пятницу Тамара Савельевна, как обычно, пришла утром на работу. В пустынном вестибюле вдруг услышала голос, позвавший её: «Горбачёва!» Дошла до дверей регистратуры и лишь потом оглянулась: нигде никого не было. И с той минуты душа начала томиться неясным предчувствием беды.
Она знала, что дочка, жившая отдельно (снимала с мужем квартиру), должна была ехать в командировку в Херсон по делам завода. «Что с Ирочкой? Благополучно ли доехала?» – стучала в висках мысль.
Перед обедом Тамару Горбачёву пригласила к себе в кабинет старшая сестра.
– Знаете, – сказала она, – ракета разбилась…
Каким чудом не потеряла сознание, Тамара Савельевна не знает до сих пор. Тогда смогла лишь еле выдохнуть:
– Не может быть…
– Есть погибшие, – добавила сестра.
Постояла, как в вакууме, и вернулась в регистратуру. Пришёл муж и они решили позвонить в детсад, узнать: кто приводил внучку утром? Загадали: если дочка, – значит, всё в порядке, Ирочка не успела на тот страшный рейс, если зять… Но об этом старались не думать. Оказалось — зять.
Позвонили Ирочке на работу. Там долго передавали телефонную трубку из рук в руки. Смогли лишь сказать: «Уехала в командировку в Херсон».
Стали звонить Ирочкиной херсонской подруге. «Нет, – ответила та, – не было».
Муж, работавший в отделении скорой помощи и подрабатывавший в судебной экспертизе, решил: «Побегу на работу, возьму машину, поеду искать».
Вместе с зятем отправились в морг бериславской больницы. Увидели тела погибших. Иры среди них не было.
В отчаянии поздно вечером вернулись домой, в тысячный раз задавая себе один и то же вопрос: «Где? Куда могла деться?»
Сутки прошли в неведении и изматывающей душу тревоге.
В субботу вечером домой пришёл главврач горбольницы В. И. Спесивцев и сказал:
– Нашли Ирочку на берегу среди водорослей.
Тамара Савельевна вспоминает: «Рассказывали, дочка лежала с поднятыми руками, как живая: щёчки розовые, лицо спокойное. Бросились к ней в надежде: живая! Потом увидели след удара на виске, суставы пальцев на руках побиты, на колене — синяк. И что больше всего потрясло: волосы у Ирочки были — все белые. Поседела она, скорее всего, мгновенно. А плавать не умела.
Начальник херсонской экспертизы сказал, что она погибла сразу.
Муж попросил не вскрывать тело. Похоронили Ирочку на городском кладбище».
Потом Тамара Савельевна долго разыскивала знакомых, которые ехали тем рейсом. Один из тех, кто выплыл, Стародубцев (он уже не живёт в Новой Каховке), вспомнил: «Ира опаздывала. Трап убрали, ракета отчаливала. Я подал руку, помог ей запрыгнуть на борт».
Тамара Савельевна до сих пор терзается мыслью: «Ещё бы мгновение — и любимая дочка осталась живой!»
Сейчас Тамара Горбачёва, похоронив 10 лет тому мужа, живёт с братом-инвалидом. Работает секретарём в обществе инвалидов и очень тоскует за Ирочкой, так и не примирившись с утратой.
Её внучке уже 21 год. Тамара Савельевна видела её лет 5 тому: девочка живёт с отцом и бабушкой далеко, в Волгодонске.
Тогда, после трагедии, семья Лантрантовых получила от горисполкома двухкомнатную квартиру, но, обменяв её, уехала в Россию, хотя Тамара Савельевна просила зятя: «Оставайся, живи в Новой Каховке!» С отцом уехала и внучка. Бабушка очень хотела бы увидеть свою кровиночку, но у неё просто нет денег, чтобы навестить её: путь — неблизкий.
Продовження за посиланням тут.