Как хорошо в стране советской жить

Безнаказанная расправа над сотрудниками Бехтерской МТС им. Косиора Голопристанского района в далёком 1937 году опровергает миф о справедливости советского строя и кристальной честности его граждан.

«Сыновьями-школьниками Василия Кичи и Леонида Фивега в ворохоочистителе были разобраны подшипники, в силу чего (комбайн) вышел из строя, что приведёт к неуборке хлопка и задержке с выполнением норм». Эти слова бригадира тракторной колонны колхоза «Авангард» Петра Соценко, сказанные во время допроса, станут одним из главных «доказательств» вины в умышленном вредительстве советской власти шестёркой сотрудников Бехтерской машинотракторной станции, в числе которых был тогдашний директор МТС Яков Сосна и помощник старшего механика, прадед автора этих строк Василий Кича.

Всему виной – библиотека?

В октябре далёкого 1937-го «разоблачение» врагов народа в Бехтерской МТС прогремело на весь Голопристанский район. Об этом писала местная пресса, однако подробности самого дела были окутаны покровом тайны на долгие десятилетия. Ставшие доступными после распада СССР архивные документы, наконец, пролили на него свет.

Как оказалось, поводом для возбуждения уголовного дела стали три доноса в сентябре 1937-го. Один из них был написан неким Петром Яценко. Главным обвиняемым оказался директор МТС Яков Сосна. Согласно документам, подписанным начальником райотдела НКВД, старшим лейтенантом госбезопасности Дроздовым, Сосна «на протяжении 3 лет состоял членом эсеровской организации, по заданию которой распространял контрреволюционную литературу, организовал к-р вредительскую группу, которая совершала ряд вредительско-диверсионных актов». 17 октября все члены «группировки» были арестованы. В тот же день в их домах произвели обыск и изъяли личные вещи. Согласно протокола обыска, проведённого начальником Голопристанского р/с УНКВД Чернецовым, в доме Кичи были изъяты «разные справки и переписки, «Большая советская энциклопедия» (3 книги), «Всемирная история» (2 книги) + 3 записные исписанные книжки».

– Это неправда, – вспоминала его дочь Ольга. – У моего отца была шикарная библиотека. Он постоянно ездил в Одессу, откуда привозил роскошные дореволюционные книги, которые после 1917 года попросту выбрасывали на улицу. В семье была даже версия, что причиной его ареста стала именно библиотека. Это подтверждало и то, что после ареста отцовскую библиотеку забрал себе районный прокурор.

Сам Василий Кича свой арест связывал с тем, что имел родственницу за границей – его сестра в 1919-м уехала в Югославию, полюбив белогвардейца. «В 1923-м мой отец получил письмо от Марии и с тех пор никаких связей с ней не имеется», – пояснил он на допросе. «Кича в прошлом – сын крупного кулака, отец которого в 1929 году раскулачен и сослан, а Василий Кича сумел скрыться. В хозяйстве было изъято 4 лошади и 1 корова», – указал в своём меморандуме начальник РО УНКВД Дроздов.

Десятки односельчан и коллег на допросах подтвердили вину шестерых «вредителей». «Сосна на производстве окружил себя лицами, настроенных враждебно против советской власти», – указал агроном Бехтерской МТС Николай Яковенко. «По распоряжению Кичи мною был снят водяной карбюратор с трактора ХТЗ №9, принадлежащего колхозу Стаханова Алексеевского сельсовета… что… приводило… к преждевременному выводу из строя действующих тракторов, что и является вредительской установкой», – добавил бригадир тракторной колонны Фёдор Матвеев. «Был случай, что весной 1937-го я не хотел отдавать 2 культиваторов в МТС в виду того, что в колхозе они были необходимы, то Сосна вызвал меня в кабинет и выругал меня площадной бранью, после чего я ушёл, то около конторы находился Кича и с злорадством спросил: «Ну что, попало?» – свидетельствовал агроном колхоза «Червоный степ» Фёдор Ракша. В подобном духе были выдержаны показания тракториста колхоза «Перебудова» Бехтерского сельсовета Михаила Васильченко, нового директора Бехтерской МТС Константина Журко, сельхозмеханика Василия Дорошенко и многих других.

«Что мой муж сделал?!»

В советских концлагерях, куда отправили обвинённых во вредительстве сотрудников МТС, выжили не все. Выстоять Василию Киче удалось благодаря своему трудолюбию: будучи мастером на все руки, в лагере он стал делать чемоданы и прочие эксклюзивные вещи для местного руководства. Всё это время дети и жёны «врагов народа» писали письма «товарищу Сталину» с просьбой разобраться в «судебной ошибке» и отпустить невиновных. Что именно повлияло на органы следствия, узнать уже вряд ли удастся. Но с 9 ноября 1939-го начались повторные допросы всех свидетелей обвинения. Большинство новых показаний странным образом почти полностью опровергали предыдущие. «Данные мной в 1937 г. показания записаны неправильно. Я их не подтверждаю», – заявил дорожный работник Андрей Логвиненко.

18 ноября 1939 г. прокурор Голопристанского района Дзис вынес заключение, из которого следовало: Кича, Сосна и другие «подельники» были неправильно осуждены, «обвинение считать недоказанным». «Антисоветские» обвинения были сняты 15 февраля 1940-го, а само преступление переквалифицировали на должностное, сроки пребывания в лагерях «от 10 и более» сократили до 3-5 лет.

Самая трагическая судьба из всех заключённых оказалась у работника МТС Михаила Мирошниченко. Во время одного из обысков в его доме были найдены листочки из тетради с написанными от руки стихами. Они стали главным вещественным доказательством обвинения их владельца в измене Родине. Проведённая лишь 13 сентября 1956 года экспертиза Управления по охране военных и государственных тайн в прессе при Херсонском облисполкоме УССР установила, что написанные, очевидно самим Мирошниченко стихотворения “проникнуты буржуазным “национализмом”, ненавистью к советской власти и клеветой на партию“.

Родные «изменника» долгие годы ничего не знали об обстоятельствах его задержания осенью 1937-го, как и того, какие именно ему были предъявлены обвинения. Лишь годы спустя они узнали, что Михаила Мирошниченко сослали в Архангельскую область, где он и скончался в 1940-м. «Я хочу узнать, что мой муж сделал, что он оказался и после 20 лет судимости уголовником, – умоляла в своём письме в Президиум Верховного Совета СССР в 1959-м В. Мирошниченко. – Кроме наград он ничего не имел. Его все знали, премировали. Я никак не могу понять, за что он жестоко наказан».

Это письмо стало поводом для протеста на постановление тройки при УНКВД, подписанного заместителем генерального прокурора СССР Александром Мишутиным 12 сентября 1959-го. «Сосна, Кича, Мирошниченко, Фивег, Любаров и Сушич осуждены по данному делу неосновательно . – говорится в нём. – В выводах комиссии указано, что в организации работы и сохранения техники проводится вредительство. Между тем, документация по обследованию МТС членами комиссии не подписана, обследование проводилось в отсутствие обвиняемых. Следовательно, их выводы являются сомнительными и не могут быть положены в основу обвинения. Постановление УНКВД от 15.02.1940 г. (также) нельзя признать законным, так как обвиняемые с материалами дела не ознакомлены, обвинение им за должностное преступление не предъявлялось, УНКВД не имел права… определять им наказание…. Вину Мирошниченко в изготовлении, хранении и распространении стихов антисоветского содержания также нельзя признать обоснованными. В протоколе обыска в квартире Мирошниченко изъятие… стихотворений не зафиксировано, графическая экспертиза рукописи не проведена, по существу этого вопроса Мирошниченко не допрошен».

26 сентября 1959 г. президиум Николаевского областного суда удовлетворил данный протест и окончательно отменил постановление тройки УНКВД от 1937, а также 1940 гг. за недоказанностью обвинений.

Кто-то может удивиться: что в этом деле особенного? Справедливость, вроде, восторжествовала, с тех, кто выжил, сняли все обвинения, да и жертвами репрессий в конце 1930-х стали миллионы советских граждан: сколько из них было тех, кого расстреливали без суда и следствия? Однако история работников Бехтерской МТС наглядно иллюстрирует саму суть коммунистического строя. Генпрокуратура СССР и Николаевский областной суд признали незаконность действий голопристанских следователей, прокуроров, руководства райотдела НКВД. Но для них измывательства и смерть невинных граждан (ведь выйти на свободу живыми смогли далеко не все осуждённые ими лица!) так и прошли безнаказанными. По крайней мере, ни в одном документе по данному делу не было дано никаких оценок непосредственным организаторам и участникам расправы.

Лично для меня эта история также развеивает устоявшийся миф о том, что «раньше люди были добрее и искреннее, чем сегодня». Или эта искренность и заключалась в необходимости оболгать коллег или писать лживые доносы на своих родителей и братьев, лишь бы спасти собственную шкуру (а таких случаев в советскую эпоху было множество)? Как бы не было сложно в нынешние времена, никого уже не увозят посреди ночи в чёрных воронках, не ссылают на Соловки и не убивают в застенках КГБ. И только от нас зависит, чтобы то, не такое уж и далёкое, советское безумие не повторилось снова.

В материале использованы не публиковавшиеся документы из Государственного архива Херсонской области. Все использованные цитаты соответствуют оригиналу.